В чем мы все действительно равны
“Долг столь же фундаментален для любого человеческого социума, как и деньги. Давая кому-нибудь в долг, мы накладываем на него обязательства. Обязательства означают контроль. И это не просто возможность мониторить чье-то поведение, но реальная власть казнить или миловать. Должник — это раб, ибо насилие над должником социально приемлемо.
Общество без долгов невозможно по определению, какова бы формация не имелась в виду. Даже коммунистическая утопия строилась на особом немонетизированном долге индивидов перед государством, который назывался священным. Его лайт-версия имеется, кстати, в любой современной конституции. Всякую вертикальную иерархию сложно себе представить без отношений «кредитор — должник».
Современная либеральная парадигма продолжает чтить общество господ (сэр, мадам, господин), хотя и заявляет об обществе равных возможностей. А у господ всегда находился кто-нибудь, заслуживающий наказания за дело или просто так. Рабы, гладиаторы, придворные шуты, крепостные, солдаты, заключенные, слуги, жены и многочисленные подданные всегда имелись под рукой у сильных мира сего. И коллективная память об этом впечатана в наше подсознание. Карл Юнг бы подтвердил.
В былые времена люди были скорее более прямолинейны, чем жестоки. Они открыто праздновали каждую возможность понаблюдать за наказанием должников. Должники в данном контексте это все, кто нарушил какое-либо обязательство перед социумом. Вспомните ликование толпы, когда праведника из Назарета казнили из конфессионального антагонизма. Был ли он должником? Ну, конечно же, был, ибо подрывал общественные устои. Публичные экзекуции привлекали все население древних городов от детей до стариков. Это было нормой, и никому не могло прийти в голову установить табличку «18+» у места аутодафе.
Чего же жаждали все те люди, наблюдая, как палач терзает свою жертву? Неужели все дело в их примитивной кровожадности?
Вовсе нет. У них имелась настоятельная необходимость в который раз убедиться, что справедливость существует, что правители не утратили свой авторитет, и превыше всего, что должник отплатит за все сполна. Здоровье и жизнь расценивались как эквивалент некой сумме долга. И в этом был огромный шаг вперед по сравнению с более древними временами Египетских царств, где должников оставляли непогребенными, лишая их тем самым самого ценного — загробной жизни.
Современные общества позволяют наказывать должников в массовом порядке. И в этом первое критическое отличие от древних времен. Речь идет не только о технологиях, но и о самой структуре капиталистического общества, где население «подсажено» на великое разнообразие банковских займов. Второе отличие кроется в непрощаемости долга, каким бы малым он ни был. Поскольку современным кредитором выступает глобальная банковская система, то по сравнению с ней каждый конкретный должник слишком незначителен, чтобы ему что-то прощать. В прошлом суверен мог простить долг, будучи лично тронут мольбами своих вассалов. То было единоличное решение господина, принимавшееся подчиненными как закон. Современная демократия не предполагает подобного суверенного господина, способного единолично прощать долги.
Сегодня люди должны банкам, правительства должны банкам, одни банки должны другим банкам, в общем, все население должно Системе. В связи с этим мы имеем полное право утверждать, что всеобщее социальное равенство достигнуто. Равенство в долге…”
Прочесть книгу полностью:
