О несубъектности толпы
“Несмотря на разные романтические идеи по поводу нового глобального пролетариата, который якобы противостоит планетарной Империи, и вопреки гипотезам о «любви множеств» и о «проекте масс», а равно как и прочей неомарксистской чуши, массы никогда не будут способны на создание чего-либо. Множества способны только потреблять. Они полностью реактивны, поскольку ими управляет время.
Безжалостный фатум стирает общества, в которых массы увязли, как мухи в янтаре. Широкие абстрактные множества никогда не выступали субъектом истории. И никогда не выступят. Только некоторые «коллективности», возглавляемые определенным классом, могут изменить историю в процессе борьбы за власть. Любые исторические перипетии, случающиеся внутри обществ, всегда являются поиском ответа на один вопрос: «Кто гегемон?» Иными словами, борьба за интерпретацию и ре-интерпретацию взаимоотношений между рабом и господином составляет саму ткань социальной истории. Есть ли в этих играх место индивидууму?
Индивид может участвовать в историческом процессе только если он является частью общества, то есть ему присуща одна или несколько коллективных идентичностей. Множество агентов КГБ под прикрытием и гэбэшных стукачей составляли невидимую кристаллическую решетку толпы протестующих на улицах Москвы во время путча 1991 года. Активные индивиды с жесткой коллективной идентичностью вели за собой аморфную толпу.
Это является иллюстративной моделью поведения индивидов в оффлайновом историческом процессе. Являлись ли те гэбэшные активисты истинными индивидуумами с экзистенциальной точки зрения? Крайне маловероятно, поскольку они не могли покинуть толпу по собственной воле. Были ли они субъектом истории в то же самое время? Без сомнения, да, но только как составной элемент толпы.
Поскольку жаждущие власти социальные группы делают историю, находя ответ на вопрос: «Кто господин?», то господство как таковое требует внятного определения. Более того, такое определение должно быть дано в экзистенциальном контексте, ведь социально обусловленные определения легко реинтерпретируются со временем. Абсолютно гениальное определение истинного экзистенциального Господина было дано Фридрихом Гегелем двести лет назад. Господин (гегемон, власть предержащий) — это тот, кто в любой момент готов встретиться со смертью лицом к лицу, тот, кто никогда не поворачивается к ней спиной, тот, чья жизнь есть постоянное «бытие к смерти».
Другой великий немецкий философ Мартин Хайдеггер применил практически идентичное определение к своей доктрине аутентичного экзистирования — Дазайну: индивид экзистирует аутентично только в том случае, если его бытие есть «бытие к смерти». Истинного же раба можно определить, применив зеркальную симметрию: истинный раб — это тот, кто всегда бежит от смерти, кто никогда не встречает ее лицом к лицу, кто экзистирует неаутентично и кого смерть всегда хватает со спины.
Мы легко распознаем истинного раба в лице современного человека общества потребления: в нем всегда присутствует скрытый страх смерти, выраженный в явном страхе перед болью, от которой якобы спасает неустанная погоня за комфортом. Поскольку у типичного потребителя присутствует одна или несколько коллективных идентичностей, то он никогда не является настоящим индивидуумом. Рассуждая от противного, настоящий индивидуум узнается в лице одинокого постсоциального геймера. Он не нуждается ни в какой коллективной идентичности, чтобы путешествовать по виртуальным мирам, поскольку его «жидкая» произвольная личность ускользает от давления со стороны социума…”
Прочесть книгу полностью можно на:
