Торговля суицидом
“Поскольку вопрос смерти нельзя убрать из дискурса полностью, то цивилизованный социум старается превратить самоубийство в рутинную, легко обсуждаемую на публике тему. Тут на помощь спешит современная культура, которая предлагает метод «мягкой» огласки в виде различных ужастиков типа «Птичьего короба» (2018) или «Мобильника» (2016). В этих фильмах некое сверхъестественное зло толкает людей на массовые самоубийства. То есть суицид принимает скорее форму геноцида. И на экране это начинает выглядеть вполне приемлемо психологически. Почему? Потому что смерть изображается не просто необъяснимой, но нарочито бессмысленной. А бессмысленная смерть не драматичнее бессмысленной жизни, к которой современному человеку не привыкать. Так проблема выводится из плоскости личной экзистенции. Она либо перемещается в общественную проблематику войны и мира, либо загоняется в дебри масс-медийного психоанализа, где «конечные вопросы бытия» не поднимаются по определению.
Еще один общественный дискурс возникает, когда смерть от опиоидной передозировки выталкивается за рамки суицида. Различные социально-экономические проблемы, лежащие в основе опиоидной наркомании, считаются явно не личными. Известное общественное мнение полагает, что наркоманы погибают неумышленно — они просто не рассчитывают с дозой. Конечно, умышленные самоубийства через передозировку тоже имеют место, но они лишь исключение, подтверждающее правило. Таким образом, личная смерть как экзистенциальная человеческая проблема маскируется социально-экономической ширмой.
Феномен суицида очень показателен для выяснения отношения социума к смерти. С точки зрения собственной воли, самоубийство всегда очень лично, оно исключает участие других, оно подразумевает отношения тет-а-тет со своей смертью. Поскольку основной задачей общества является упразднение индивидуальности, приложение личной воли к решению, жить или умереть, загромождается множеством социальных конвенций. Хотя политические, экономические, религиозные и прочие общественные проблемы не являются доказанными мотивами самоубийств, социум принудительно ставит акцент на различных прокси-выводах и эпифеноменах, только бы обойти настоящее объяснение.
Но даже и в этом случае какие-то намеки на главную причину суицида можно отыскать в общественном измерении. Расплывчато дефинированное стремление к счастью считается ныне одним из базовых прав человека. Быть счастливым — это якобы конечная цель каждого индивида. Значит, можно предположить, что самоубийцы критически несчастны, если отказываются продолжать жить. Остается выяснить, почему. Обобщения здесь возможны, уж коль мы рассуждаем в рамках общественных отношений.
Когда мы пытаемся изменить что-то в жизни, то улучшенная версия нас самих возникает в воображении. Она всегда отличается от того, кто и что мы представляем из себя сегодня. Именно неудовлетворенность своим нынешним состоянием заставляет нас двигаться к специфическим личным целям. В противном случае никакие изменения в жизни и не требовались бы. Мы продолжаем движение, пока чувствуем, что цель в принципе достижима. И пока мы движемся, «более счастливый Я» служит нам маяком. При этом не имеет значения, сколько вариантов таких «Я» может быть. Масштаб и степень необходимых изменений могут варьироваться в широком диапазоне.
Вот здесь мы подбираемся к истинной причине «несчастности», приводящей порой к самоубийству. Это не просто невозможность достигнуть неких личных целей и увидеть лучшую версию себя самого. Это ужасающая перспектива остаться таким, как ты есть, навсегда. Иными словами, влачить существование в своем теперешнем виде оказывается настолько невыносимым, что многие видят в самоубийстве единственный выход из этой безнадеги. Невозможность соответствовать умозрительному конструкту оказывается непосильной ношей.
Где коренится неспособность принять собственную среднестатистическую обычность? Почему всякие реальные и вымышленные цели постоянно маячат на горизонте? В самой ткани социальной жизни присутствует неизбывное, но ложное стремление к лучшей версии себя, заставляющее людей ненавидеть свое актуальное состояние. Но на глубоком подсознательном уровне мы все понимаем, что принадлежим к одному и тому же виду homo sapiens.
Мы знаем, что в плане присущих человеческому роду черт и черный африканский пастух, и белый американский менеджер абсолютно идентичны. Безмолвное знание о собственной природе постоянно шепчет нам в ухо, что и миллиардер, откушивающий деликатесы с серебряной посуды, и бомж, питающийся объедками из мусорного бака, в результате гадят одинаковым дерьмом. Здравый смысл подсказывает, что мы никогда бы не достигли нынешнего уровня глобализации, будь у людей какие-нибудь критические отличия в «дизайне».
Личная история, цвет кожи, образование, благосостояние, социальный статус, политические взгляды, религия, равно как и все прочие отличительные характеристики социального существа, не способны изменить того факта, что все мы лишь набор живых клеток, действующих под управлением одних и тех же алгоритмов, которые приведут нас в конце концов к одному и тому же результату — кучке гниющей органики, необходимой этой планете для поддержания энергетического баланса. Правда в том, что все мы идентичны, и только наши амбиции заставляют нас думать иначе…”
Прочесть книгу полностью:
